Записки книжного червя. Книжный обзор

Если ты никогда не бывал в Париже, легко сможешь представить себе его во всех подробностях, если бывал - книга в момент перенесет туда, где бы ты ни находился.

Уже манит своими бежевыми фасадами прямолинейный бульвар Сен-Жермен, вот и выстроилась очередь в маленькую булочную возле вокзала, ароматы горького эспрессо витают в воздухе, а теперь ты едешь по автостраде, пролетая мимо бездарных граффити. Вот, тебе улыбается большеглазая женщина с фарфоровой кожей, ты спускаешься в темное, но чертовски-уютное бистро, проходишь мимо сотен частных галерей, покупаешь билет на электричку. И вокруг тебя люди, запах намокшего асфальта, ты открываешь над головой зонт, а атмосферу заполняет звучание грассированного "р". Ты заходишь в ближайший супермаркет, ты садишься в автобус, ты протискиваешься сквозь толпу в Марэ, ты надкусываешь слоеную булку с шоколадом, ты прячешься от ветра в крошечном магазине на Монмартре, ты толкаешь тяжелую решетчатую дверь, выходя из парадной, ты проходишь мимо Сены, а путь тебе освещают фонари, ты долго-долго листаешь книги в лавке букиниста, ты читаешь меню с грифельной доски, ты смотришь на потемневшее серебро принадлежавших разным людям украшений, ты прячешься в садах Тюильри - ты везде. Ты в Париже.

12 коротких рассказов, никак между собой не связанных, очень искренние, трогательные, местами забавные. И все - о любви. О любви к себе, о любви к правде, о любви к искусству, о любви к прошлому, о любви, во всех смыслах этого красивого слова.

Небольшая по объему, честная, мечтательная и откровенная - эту книгу здорово читать на отдыхе или разбавлять ею сложные философские произведения.

Дорогое белье, чревоугодие, переплетения кварталов и улиц, самоирония, маленькие трагедии, большое горе и ужасные события, звонкая музыка слов - очень просто, емко, и очень по-французски.

Поясняю: ни одна уважающая себя парижанка на бульваре Сен-Жермен не станет переходить проезжую часть по белой «зебре» на зеленый свет. Уважающая себя парижанка дождется плотного потока машин и ринется напрямик, зная, что рискует. Смерть ради витрины бутика «Поль Ка». Восхитительно.

Немножко нервничаю, словно дебютантка, уверенная в том, что у нее ужасная прическа.

Я, понятное дело, не могу прийти первой. Ни за что. Я даже слегка опоздаю. Долгожданная — более желанная. Пусть чуточку помучается, так будет лучше.

Присмотритесь как-нибудь к беременной женщине: вам кажется, что она переходит улицу, или работает, или даже говорит с вами. Ничего подобного. Она думает о своем ребенке. Она не признается в этом, но ни одной минуты не проходит за все девять месяцев, чтобы она не думала о ребенке. Да, она вас слушает, но почти не слышит. Она кивает, но на самом деле ей все равно. Она представляет себе, какой он. Пять миллиметров: с пшеничное зернышко. Один сантиметр: с ракушку. Пять сантиметров: с этот вот ластик на ее письменном столе. Двадцать сантиметров к пятому месяцу: с ее раскрытую ладонь. Еще ничего не заметно. Совершенно ничего, но она то и дело трогает свой живот. Да нет, не свой живот она трогает, а его. Точно так же она гладит по голове своего старшего. Это то же самое.

У гинекологов есть один излюбленный прием. Когда женщина лежит с задранными ногами, они задают ей множество самых неожиданных вопросов, чтобы она хоть на минутку забыла о своей непристойной позе. Иногда это помогает, но чаще — нет.

Они слушают «Fip». Хорошая радиостанция: классическая музыка — это надежно, а музыка разных народов всегда создает впечатление, что ты открыт всем ветрам мира, и короткие выпуски новостей — такие короткие, что чужие несчастья не успевают пробраться к тебе в салон.

Одна из немногих вещей, которые я усвоил в школе, это теория великого философа античности, который говорил: «Главное — не место, где находишься, а состояние духа, в котором пребываешь». Помнится, он написал это одному своему другу, который захандрил и хотел уехать путешествовать. Так вот, философ ему написал — в общих чертах — что, мол, не стоит, ты ведь потащишь с собой все свои заморочки. В тот день, когда учитель все это нам рассказал, моя жизнь изменилась.

Я не готов поверить ни в Бога, ни в еще какую Высшую Силу, потому что невозможно сознательно создать то, что я каждый день наблюдаю в казарме Нанси-Бельфон.

Эта фраза так и осталась незаконченной, потому что некий кабан, здоровенный свин центнера в полтора весом, как раз переходил дорогу, почему-то не посмотрев, дурень такой, ни направо, ни налево. Кабан очень спешил: наверно, тоже возвращался со своей кабаньей вечеринки и боялся, что папа с мамой будут сердиться.

Не спрашивая разрешения, она вернула меня к жизни и меньше чем через год после нашего первого поцелуя, случившегося в лифте во время какого-то конгресса, стала моей женой.

Признаюсь — я не очень-то верил в успех предприятия, но ошибся… Если женщины чего-то хотят, все, как правило, получается. Без проблем.

Завтра я еду в Париж. — Зачем? — По делам. — Романтическое свидание? — Вроде того. — Кто же он? — Почтальон. — А-а! Я давно подозревал…

Он встает (величаво и непринужденно), идет ко мне, хочет пожать мне руку… Не встретив никакой ответной реакции, хочет подать мне руку… Не встретив никакой ответной реакции, хочет взять меня за руку… Не встретив никакой…

Я заблудилась, таблички с названием улицы нигде нет, куда ни пойду, всюду сплошные галереи африканского искусства, а все африканские маски на одно лицо. Начинаю тихо ненавидеть Африку со всем ее искусством.